ПРОЧИЕ ОБРЯДЫЕщё несколько описаний ритуалов, в старину проводившихся в это время:
1) Хождение в жито.
Этот обряд совершался в начале либо в конце Святок: девушки и женщины отправлялись в поля, смотреть посевы. После обхода они разводили костёр и устраивали пирушку около него. После еды ложки (и яичную скорлупу) подбрасывали вверх со словами: «Пусть рожь такая высокая уродится, как высоко ложка поднимется»; а затем кувыркались по земле с криками: «Рожь к овину, а трава к лесу!».
2) Похороны Костромы.
Изготовленную из соломы (или из других материалов: прутьев, травы) куклу «Костромы» после исполнения особой обрядовой песни (иногда – связанной с процессом обработки льна и ткачества) сжигали, топили или же разрывали в клочья и размётывали по полю. Делалось это в конце Зелёных Святок. Большинство исследователей считает Кострому сезонной (исчезающей и возвращающейся, а иначе – умирающей и воскресающей) Богиней растительности, плодородия, весны. Имя её происходит от слова «костра», обозначающего «остатки культурных растений после их обработки», «жёсткие части растений», «непригодные для употребления растения и их части» - прямое указание на материалы, из которых изготовляют куклу. В обряде похорон «Костромы» видят также и отголосок человеческого жертвоприношения (скорее всего – этой же Богине). Следует отметить, что в Саратовской области зафиксирован случай исполнения обрядовой песни о Костроме во время «проводов русалки», также «Костромушкой» иногда называли чучело «коня-русалки». Предположительно, это – следствие слияния двух разных ритуалов, произошедшего после того, как был забыт смысл обряда «похорон Костромы».
3) Обережные обряды.
В ночь на Троицу девицы и женщины опахивали деревню, создавая таким образом обережный круг для защиты от нечисти. В этот же день на западе Руси творили «венчание скота»: пастух приносил в дом два венка, один из которых вешал на рога корове, а второй – надевал на хозяйку, совершая при этом магические действия.
4) Брачно-эротические обряды и игры.
Очень важное место в обрядах и играх Зелёных Святок занимали темы любви и брака. В это время девушки гадали о замужестве, для приближения сватовства совершали различные магические действия (например – проводили борозду от своего дома к дому юноши). Молодёжь обоего полу много времени проводила вместе: устраивали совместные пирушки и ночёвки в лесу, пели песни эротического содержания, били друг друга крапивой, вместе купались (что в другое время считалось неприличным). Играли в «свадьбу», совершая шуточный свадебный обряд над выбранными «женихом» и «невестой» (иногда их роль выполняли чучела, именовавшиеся «Семик» и «Семичиха», «Русалка» и «Русалим», «Кукушка» и «Кукун»). Своей высшей точки такие увеселения достигали в купальскую ночь.
Мирослав
Обряды с чучелом
В Муроме на Семик (Русалчин Велик день, Троица умерших — восточнославянский праздник весенне-летнего календарного периода, отмечается на седьмой четверг после Пасхи, за три дня до Троицы) женщины пели особую песню о Костроме и устраивали её «похороны», а в Твери хоронили Ярило. В Рязани понедельник после Зелёной недели назывался Провожанием русалок. В этот день хороводы девочек и девушек с весёлыми песнями сходились с разных сторон города в назначенное место и пели и плясали около часа. В центре каждого такого хоровода стояла девушка и держала чучело, изображающее русалку. Затем остальные женщины начинали отнимать у девушки русалку, а отняв, разрывали на части и раскидывали в разные стороны. Считалось, что русалок проводили.
После этого никто не пел и не плясал, а детям запрещалось играть в горелки и старинную игру «уточки».
Семицкая песня из Владимирской губернии
Семик честной, Семик ладужный,
Послал за винцом, на нем семь одеж,
Все шелковые, полушелковые,
Семику да Семичихе — яичко!
Семик баню продает,
Семичиха не дает;
Стряпала, стряпала
В тесто ложки прятала!
/По книге В.К. Соколовой/
В некоторых местностях чествовали чучела «Семика и Семичихи». Их одевали в рубаху и сарафан соответственно, выносили в поле и устраивали рядом с ними трапезу и пляски, в ходе которых участники обряда — парни и девушки — должны были по очереди целовать чучела и друг друга. На ночь Семика и Семичиху оставляли в поле, а возвращаясь утром, спрашивали: «Как вы ночку провели, молодица с молодцом?». Увенчав головы чучел венками, их несли к реке, после чего раздирали и бросали в воду. В некоторых местностях (например, во Владимирской губернии) Семика и Семичиху изображали переодетые девушки или (реже) юноши, которые с ватагой детей и подростков обходили дома односельчан, выпрашивая дары. Обходы часто сопровождались песнями.
Ритуалы с чучелом и явно эротические элементы вообще семицкой обрядности призваны вызвать плодородие земли. В данный период это особенно важно, поскольку для земледельца конец весны и начало лета — критический и решающий момент: посев уже закончился, и рост хлеба полностью зависит от плодоносных сил земли. Ритуалы с чучелом, как показывают исследователи, являются проявлением не до конца сформировавшегося у славян культа умирающего и воскресающего бога, связанного с плодородием, природой и её сезонными изменениями.
В четверг девушки шли в лес «завивать берёзу». Выбрав деревья, девушки завивали их — связывали верхушки двух молодых берёзок, пригибая их к земле. Из веток заплетали венки. При этом пели песни, водили хороводы, а под берёзками ели принесённую с собой еду (при этом обязательно должна была быть яичница). При завивании венков девушки кумились, то есть совершали обряд кумления: на связанные в виде круга ветви берёз вешали крестик, девушки попарно целовались через этот венок, менялись какими-нибудь вещами (кольцами, платками) и после этого называли друг друга кумой (посестримство). Специалисты объясняют этот обычай как пережиток древнейших обрядов, отмечавших половую зрелость девушек и принятие их в особую половозрастную группу.
Когда заканчивались чисто девичьи обряды, к участницам гуляний присоединялись парни с угощением и выпивкой. Песни и хороводы затягивались далеко заполночь, и гуляния нередко приобретали разнузданный характер. Поэтому Церковь к подобным праздникам относилась крайне отрицательно: к примеру, Стоглавый собор 1551 года резко осуждал подобные гуляния:
Русальи о Иванове дни и в навечерии Рождества Христова и Крещения сходятся мужи и жены и девицы на нощное плещевание, и на безчинный говор, и на бесовские песни, и на плясание, и на скакание, и на богомерзкие дела. И бывает отроком осквернение и девам растление. И егда мимо нощь ходит, тогда отходят к реце с великим кричанием, аки беси, и умываются водою. И егда начнут заутреню звонити, тогда отходят в домы своя и падают, аки мертвии, от великого клопотания.
Песня-величание семицкой берёзки
Берёзонька белая,
Берёзонька кудрявая
На чём приехала?
На ковре, на золоте,
На атласе, на бархате.
У кого же ты гостила?
У отца, у матери,
У роду, у племени,
У красных девушек.
Хотят берёзоньку срубить,
И её в речке утопить.
По книге «Обрядовая поэзия».
Завиванием и кумлением обряды с берёзой не ограничивались. Берёза — это вообще центральный объект в Семик и Троицу, ей посвящено множество обрядов. Берёзу выбирали в лесу, завивали, вырубали и украшали, носили по деревне, вокруг полей, водили вокруг неё хороводы, устраивали рядом с берёзой гуляния. В Троицу берёзовыми ветвями украшали церкви, избы и даже улицы. После праздников берёзу разрывали и разбрасывали ветки по полю, или кидали в реку.
Причина такого повышенного внимания именно к берёзе заключается в том, что молодую берёзу считали средоточием магической плодородной энергии. Эта энергия важна и полям, которые жизненно нуждаются в плодородии, и людям и скоту, которым необходима энергия плодовитости.
Поэтому и поля, и людей старались приобщить к этой живительной энергии берёзы. Кроме того, берёзу в её ритуальной роли можно сравнить с «майским деревом» западноевропейских народов. Оба этих явления своими корнями восходят к древним тотемическим представлениям.
Поминальная обрядность
Отличительной чертой Семика являлось поминовение «заложных» покойников, то есть погибших не своей смертью. Их запрещалось отпевать в церкви, и поминались они отдельно. По народным представлениям, умерших плохой смертью не принимает земля, поэтому они остаются неупокоенными и могут досаждать живым, зачастую находятся в услужении у нечистой силы, а иногда вообще обладают демоническими свойствами. Поминать заложных покойников разрешалось только в Семик, поэтому этот день считался «отрадой» для их душ. Нередко в Семик хоронили скопившихся за зиму в «скудельницах» заложных покойников, которых запрещали хоронить в другое время. Поминки в Семик проводились дома, на кладбищах, в часовнях, на местах сражений и массовых захоронений. Обязательной была поминальная трапеза с обрядовой пищей (блины, пироги, кисель и т. д.) и алкоголем. Поминовение нередко принимало разгульный характер, сопровождалось весёлыми гуляниями и даже кулачными боями. Таким образом, поминовению заложных покойников уделялось очень большое внимание. Связано это с тем, что они, при отсутствии должного почтения, вполне могли наслать засуху или неурожай, тревожить своими посещениями или открыто вредить людям.
На сегодняшний день практически повсеместно поминальная обрядность с собственно Семика перешла на Троицкую родительскую субботу.
Помимо русских, Семик отмечался и другими православными народами Русской равнины. Коми-пермяки в этот день ходят на кладбища, чтобы помянуть своих умерших. Поминают чаще всего рыбным пирогом (чери нянь), пекут и другие пироги, например, шаньги из крупы (шыгдöса пирöг). В селе Юрла Пермского края в этот праздник все жители идут на могильник и поминают своих усопших. Они настилают на могилы скатерти и накрывают их. Затем они окуривают могилу зажжённой свечой или лампой с ладаном и после этого принимаются за трапезу, которая начинается с варёных куриных яиц. При этом их праздник не похож на похороны, поскольку в него все веселятся. Подобные обычаи встречаются и у других финно-угорских народов России, в том числе у мордвы, марийцев и удмуртов, а также чувашей. В отличие от русских у них, как и у коми-пермяков, праздник носит преимущественно и почти исключительно поминальный характер.
В Муроме на Русалии женщины пели особую песню о Костроме и устраивали её «похороны». Во Владимире хоронили Ладу, а в Твери — Ярило. Это и было как бы изгнание и проводы русалок. В Рязани понедельник после Зелёной недели назывался Провожанием русалок. В этот день хороводы девочек и девушек с весёлыми песнями сходились с разных сторон города в назначенное место и пели и плясали около часа. В центре каждого такого хоровода стояла девушка и держала чучело, изображающее русалку. Затем остальные женщины начинали отнимать у девушки русалку, а отняв, разрывали на части и раскидывали в разные стороны. Считалось, что русалок проводили.
После этого никто не пел и не плясал, а детям запрещалось играть в горелки и старинную игру «уточки».
В некоторых местах Русалии праздновали до конца XIX века.
Один из древних обычаев, связанный с этим праздником, — это запрет на купание в реке до конца июня. Он был связан с тем, что вода в это время ещё холодная, бывало много несчастных случаев, и существовало поверье, что русалки утаскивают утопленников к себе.
Девушки шли в лес «завивать берёзу». Выбрав деревья, девушки завивали их — связывали верхушки двух молодых берёзок, пригибая их к земле. Из веток заплетали венки. При этом пели песни, водили хороводы, а под берёзками ели принесённую с собой еду (при этом обязательно должна была быть яичница). При завивании венков девушки кумились. На связанные в виде круга ветви берёз вешали крестик, девушки попарно целовались через этот венок, менялись какими-нибудь вещами (кольцами, платками) и после этого называли себя кумой. Специалисты объясняют этот обычай как пережиток древнейших обрядов, отмечавших половую зрелость девушек и принятие их в особую половозрастную группу.
А в Саратовской губернии для сего делали из соломы чучело, одевали его в сарафан и кокошник с ожерельем. Чучело носили по деревне с песнями, а после раздевали и бросали в воду. В старину в степных селениях Тульской губернии избирали мужика, надевали на его голову березовый венок, на кафтан нашивали ленты, в руки давали древесные ветви с полевыми цветами. Такой мужик назывался водок. Его угощали брагой и пирогами, провожали все по селениям с песнями и плясками.
Здорово, посмотрите как отличались обрядовые действа в различных губерниях. Очень интересно, спасибо
В селениях Симбирской и Костромской губерний поселяне наряжались в оборванные старые платья и представляли из себя хромых, увечных калек, слепых попрошаек. Девицы приготовляли соломенное чучело, а молодцы вывозили на улицу телеги без передних колес, связывали их одна с другою веревками в виде гуська и впрягали лошадей. Потом начинался поезд с одного конца селения до другого. На передней телеге помещалась старуха и держала на коленях чучело. После поезда разыгрывали хороводы. Вечером с песнями отправлялись к реке и бросали чучело в воду.
Жрец говорит слово о том, что ВЕСНА отбыла положенный БОГАМИ Срок в потворницах ЗЕМЛИ МАТУШКИ и надобно проводить её с честью великой в СВЕТЛЫЙ ИРИЙ – НЕБЕСНЫЙ ЧЕРТОГ и надобно совместными усилиями отворить врата НЕБЕС…
С плачем и причитанием русальницы выносят куклу ВЕСНУ
Несущие идут чинно и поют… к примеру
Ой ты Вёсенка Весна чёй то мало побыла
Погостила краткий срок да собралась за порог
Ты по саду гуляла да цветочки сеяла
Ты ходила по бору насадила мураву……..
Вокруг процессии беснуются плакальщицы
Ой да на когож ты нас оставляеше
Свет белай покидаеше
Ой да каК мы без тебя детки малыя
ой, да без тебя свету нетути
от родимой ты ходишь от МАТУШКИ
от ЗЕМЛИ СЫРОЙ
до родимого до БАТЮШКИ
НЕБА ЧИСТОГО
Ой ды поклонись ты там ДЕДУ с БАБАЮ
Предай ты им мёда, хлебушка
Ой, вы БОГИ ПРИСВЕТЛЫЕ СЛАВНЫЕ
Вы нас слышите
Вы нас видите
Вы нас знаете
Отворите врата злато кованные
Неподъёмные неразъёмные
Вы примите ВЕСНУ – Красну
Во высок чертог
Во велик круг
Во честное весельице
Не на долог срок не на веки вечьныя
На постой
На погост
До поры до времени
А как срок тот приде
Запрягайте вы птиц перелётых в размалеванный возок
Возок легонький легче перышка
Пусть везут они к нам в ЯВЬ МЕДОВУЮ
ВЕСНУ – МЛАДУ ДЕВУ – КРАСНУЮ.
Заружай давай давай ДЕВУ в воду скидавай
Рви её на части что бы было СЧАСТЬЕ
Бей под зад мешалкой нам её не жалко
Все рвут куклу и с ней всю худое, что было, кручину всякую рви и забывай!
Жрица говорить…
Славяне чесныя не гоже ЗЕМЛЕ МАТЁРОЙ
Без служки ктож МАТУШКИ ЗЕМЛИЦЕ косы чесать станет, песни сладкия спевать,
Зеленя лелеять, что бы ТА народила нам с лихуем всего и мал с верх того.
Давайте ЛЕТО кликать, искать
Все идут искать ЛЕТО
Когда кукла ЛЕТО найдена и с почестями и песней доставлена в круг её угощают и просят быть доброй к людям
Все радуются и пируют, произнося славицы и пожелания ЛЕТУ
По жребию и гаданию выбирается хранительница ЛЕТА, которая будит ухаживать за куклой до 1 Вересня (сентября).
Девичье таинство – поиск и завивание березки, хороводы вокруг березы, приготовление жертвенного напитка – молока с медом, подобного «медвяной росе», живительным слезам Древа Всех Семян.
Обряды девичьего союза, посвященного как раз Леле и русалиям – кумление, загадывание загадок, крещение кукушки – справа и освящение фетиша. Но что там на самом деле будет – о том только сами девицы ведают, а здесь ни слова.
Добыча священной воды. Девами, закончившими свое таинство и приобщившимися к волшбе Русалий, совершается прилюдно действо, подобное русальскому, всходы к жизни зовущее – полив священного дерева и русальская пляска «спустя рукава». К концу – в самый раз, чтобы застать пляску, приходят мужи из лесу, где творили таинство Переплутово у корней древесных.
Мужское русальское действо – хоровая пляска, разбивание горшка. Под конец две пляски могут объединиться.
Общее шествие – проводы русалки, весны, коня. Битва девок с парнями за чучело.
Последние весенние игры – горелки, уточка, просо сеяли, ручеек.
Игра в похороны – Костромы, Кукушки, Ярилки.
Женское катание по полю.
Игра в Коршуна.
Вью, вью я венок,
- Завивайся, березонька.
Вью, вью я венок,
- Завивайся, кудрявая.
Вью, вью я венок,
- Мы покумимся, кумушка.
Вью, вью я венок,
- Поцелуемся, голубушка.
Вью, вью я венок,
На гряной неделе русалки сидели,
- Рано, рано.
Сидели русалки на кривой березе,
- Рано, рано.
На кривой березке, на прямой дорожке,
- Рано, рано.
Просили русалки и хлеба и соли,
- Рано, рано.
И хлеба, и соли, и горькой цибули,
Рано, рано.
О русалках сказывают разное. Говорят, что на русальную неделю они показываются в образе красивых дев с бледным лицом и с распущенными волосами. Одежды на них вовсе никакой кроме собственных волос, или только некая прикрышка из водяных трав.
Волосы у нее кажутся зелеными от заплетенной в них зелени или водоросли, но по правде они русые – не зря ведь ей дано такое имечко Они показываются на перекрестках дорог, на границах поля и леса, но не заходят за околицу села – им там не глядится бывать.
Русалки шалят – бегают по полю, хлопают в ладоши, приговаривают: «Бух! Бух! Соломенный дух!». Сдернуть шапку, стегнуть лозиной, бросить поперек хода на узкой тропе зеленую ветку, самой оставаясь невидимой – их любимая игра.
Русалку можно увидеть, стоя против лунного света, на ветвях старого дерева – она сидит, свесив волосы до земли, поет свою протяжную песню о бегучей воде, о зеленой траве, о стройной березе. При этом она может вить венок, плести сеть, прясть долгую пряжу.
И не вздумай спросить у нее: «Что прядешь?» Тогда она ответит нежным голосом:
А ты угадай! – и эхо (или другие русалки?) подхватит с разных сторон: «…гадай! …дай! …дай!». С тем же, кто не угадает, русалка обойдется сурово.
У берегов реки или в березовой роще русалки перекликаются между собой: «Кума! Кума! Приходи!» – и надеются, что на него придет какая ни есть душа.
Верная добыча для шалостей русалки – одинокий путник. Любит она обмануть, показать то, чего нету, спытать, кто как стоек к ее чарам. Зрелого мужа или умудренную опытом жену русалка не сильно обидит, разве что проведет – заморочит, собьет с пути, как то у всего этого рода в обычае.
А вот молодого парня она во чтобы то ни стало попытается очаровать, заворожит своим пением, так что на годы забудешь, где ты есть. А то позовет за собой и заманит в холодную воду. И если тебя вода охладит, то тогда хотя бы не пропадешь. Могут русалки обступить парня целой стайкой и начать его обсуждать на все лады – хорош ли он или так себе, причем показывают свое всеведение. И если одни уговорят других, что он хорош, то все бросятся на него и защекочут.
Особую прыть проявит русалка, если встретит юную девушку. Обязательно постарается заманить к себе, защекотать или утащить под воду. Если не знаешь, как от них, беспокойных, оберечься, то ночью к воде лучше не ходить.
Сначала всегда испытает – как ты, родная, крепка на этом свете. Если не крепка – уведет тебя русалка к иным… Загадывает она обычно загадки, вроде:
– Полынь или петрушка?
Выходя за околицу, девушки брали с собой полынь-траву, которую русалки как бы избегают. И если какая ответит: «Полынь!», то с криком «Сама изгинь!» – русалка отступит. Такой ответ должен значить, что девица хочет и может жить на свете с людьми, коли позаботилась себя оберечь, и сила полыни ей ведома.
Если бросить в воду полынь и послышатся эти же слова, значит «кума» уже не повредит, и можно смело купаться. А кто горькой полыни предпочтет вкусную петрушку, то при этих словах русалка обрадуется, захохочет: «Так ты наша душка!» – и защекочет, а то утащит с собой... и пиши пропало.
Качаются русалки на ветвях старых деревьев, просят трогательным голосом, чтобы дали ей сорочку. В старину женщины оставляли русалкам на сорочку на ветках деревьев пряжу, полотно, рушник, а девушки – венок.
В недавние времена, когда с русалкой встретиться стало все большей редкостью, шаловливые девчонки по деревням устраивали «проводы русалки» - выбирали из своего кружка самую резвую, распускали ей волосы, надевали венок, снимали почти всю одежду, вели под провожальную песню к полю. А на поле заталкивали русалку в рожь, а сами скорее бежали с криком: «Утекаем от русалки!» Русалка бежит за ними, хлопает в ладоши.
А были и такие места, где роль русалок исполняли мужчины. Когда девицы шли со своих игр, с хороводов или от семицкой березки, мужики, переодевшись пострашнее, прятались в кустах на их дороге, пугали криком, пытались сорвать венок, бросить под ноги вицу, облить водой из горшка.
Из этого кое-где родился целый обряд.
Мужчины в простынях, в масках, с кнутами бросались на стайку девушек и молодушек, стараясь угостить каждую. Те с криком: «Русалки, русалки!» – разбегались, но возвращались и спрашивали: «Русалочки, как лен?» А мужики показывали длинный кнут и со словами: «Вот такой будет!» – стегали вопрошаек со всего маху.