Продолжаю всё так же писать в том же ключе, передавая слова своей Наставницы. Её учение и советы. Сам не хочу, но рука тянется к ноутбуку, в голове уже звучат слова,ЕЁ слова… Надо писать. Не буду долго расписывать, что и как продолжаю…
- Вот и прошло время, окреп человек, силу в себе почувствовал, что надо делать дальше, что необходимо?
- Да что делать? Вот смотри, як вылупился птенчик из шкорлупки, разве стал он через неделю летать уметь справно? Нет, не стал, так и меня по что спрашиваешь?
Колдуном становятся не с лёгкой подачи – это труд кропотливый, над собой суд по жизни и радость по смерти. Делать – то не проблема = девку спортить, к примеру, сразу же любой смогёт, кто от Христа отрёкся, да только не правильно будет это, а выйдет худой бедою. Птенчик, если на дерево высокое заберётся да сиганёт оттуда – расшибётся ведь, крылышки его не выдержат, слабы ещё будут. Так и колдун, что недавно силу принял колдовскую, не осилит, сам себя и порешит. Поэтому торопиться не стоит, всё успеется, коли верно науку постигать.
Сейчас-то вы все ретивые больно, шебутные. Носитесь, как угорелые, да толку не возьмёте не как, ума не поимеете в мере полной. Колдуном не рождаются или становятся опосля присяги Силам Чёрным, им делаются в головушке вначале.
Вот есть в тебе стороны – плохие да хорошие. Ты их по полочкам разложи и, значит, делишь, сидишь, вот тут я буду грешить, как следует, а тут не стоит – и так дурно поступаю. Да только таким темпом ни колдуном, ни комаром в колдовстве не стать. Бесушки не были злом и не будут, коли по-нашему говорить, да с людишек мерки – они зло несусветное. Но разве не знает никто, что, к примеру, чувств и они не лишены,что ревнивцы есть средь них и страстолюбцы, есть жадности полные и наоборот, простоты? А мы знаем, потому и деем всё исключительно на разум свой оперевшись, потому как расчёт и ум холдный должен быть, иначе и помощничек твой тебя погубит. Да разве знал это Агний, пастух коровий? А было дело…
В 1963 после войны он у нас коров стерёг. Ну вроде стерёг и стерёг – что тут? Да только не прост был Агний, ой как не прост. Люд-то деревенский коров своих ему без опаски даёт, а я на своих по верёвочке округ шеи повешу да отпускаю. А после гляну – идут коровы, Да Агний тот по домам значь их гонит, ну и ко мне моих рогаток. Гляну – да бес в ребро тому Агнию, нет верёвочек моих заговорённых, а он пёс-собака, сын волчий уже и след простыл как. Коров то я своих от волков защищала, от воров и случайности какой – а он думаю, верёвочки то и снимает, некому больше. А зачем они ему, не понимала, дурак думаю, проучу, как следует позже. А Федька мой знал немного про чуды мои с верёвками – думал ну больная баба, да и толку, зато хозяйка гожая, да и люба сердцу. Ну, я ретивая и сделалась на пастуха того, спасу нет. Да только опоздала я – издохли коровы мои через три луны полных. Язык высунули, померли – наутро нашла их в сарае. Я в жару да холоду на погост шнырь сразу после захода солнца – ну думаю, попляшешь ты у меня Агний, отхаркается тебе. Взяла землицы с могилки молодой, ребячьей, да могилки старой, неухоженной, да опосля смесь сделала и бегом до дому Агния. Да чуть и не упала возле дома его – сидит он на крыльце, папироску курит да говорит мне, жду, дескать, тебя давненько тут, говорить надо. И начал:
- Ты, говорит, товарка теперь не одна тут будешь, со мной потесниться придётся, сам колдун буду родовой, мамкой обученный, да ещё в молодости силу перенявший.
А коровы издохли твои – то радость тебе, потому как не с тебя начал. Да теперь молчаком ходи да рот не открывай, а кол неладное почую – в расход к бурёнкам твоим сразу же и отправлю.
Я то и рот не смогла открыть, развернулась да с землицей обратно ходь. А Агний тот в след хохочет, заливается. Ну, думаю, волчий сын посмотрим кто кого. Не бывать двум колдунам чёрным на деревне, не быть бабке с двумя мужиками в браке законном. Либо ему принимать смерть, либо мне. Ну по молодости я глупой была, но смекнула сразу, но смекнула - не сегодня – завтра, так он меня и удавит, не пожалеет. Да силу в нём ощутила не малую, сгубит и делов. Делать нечего, взяла я поутру да в церковь нашу шнырь, да батюшке давай причитать, дескать всё плохо, защита нужна от колдовства, покровитель небесный нужон, одолели, значь силы чорные. Он соазу мне и говорит:
- Подь сюда, крест святой чинить умеешь, покажи руки?
Я давай креститься да поклоны вешать, а сама зубами скрежетаю, да кланяюсь.
- Батюшка. Хватит, дай мне угодничка, кому поклониться можно да от колдовства защититься, буду молиться ему с утра до ночи = говорю попу, а сама фигу в кармане держу, думаю будет тебе, поп, поучать меня.
Он то мне и дал икону Божьей Матери, говорит:
- Молиться ей по утру и перед сном, да спасёшься грешница такая.
Я хвать её и до дому. Пока Федька мой с мужиками на картошке, Я давай красками малевать на иконе поросячью, да страшенну.
Малевала что есть мочи, а опосля глянула – ну беса чёрного нарисовала, да крестики натыкала перевёрнуты, ножичком порезала всю иконку, да на погост её, в могилку. Зарыла и по утру следующему достала, да сразу к Агнию. А он уж возле дома - курям толи сыпал, то ли гусям, не смотрела, сразу ему в ноги кланяться, да причитать:
- Прими Агний Батькович в знак примирения икону намоленну от бабки моей. Рисовала она сама, святой образ чернила да бесушков почитала. Вот тебе в упоклон и принеся её, бери да хворь кого хочь через неё, да только богохульнее делай всё, да плюй по сторонам.
Он обрадовался, да с прищуром в руки взял осторожно, покрутил её да в дом понёс. Говорит:
- Смотри у меня, коль добром – так не трону более, а коли вздумала чудить да обмануть – в миг тебя и твоего муженька итожу да пепел по ветру развею.
Я ему в поклоны и задком, задком, снова в церквушку к батюшке. Да давай ему причитать:
- Обманули, выкрали иконку мою, что делать, как жить?
Он расвирипел, дескать, как и кто иконы посмел воровать, да сказал, что бы с Божьей милостью простила вора да молилась за него, свечку ему и поставила ему перед лампадкой. Я всё как указал сделала, да сама во время молитвы Агния с иконой припоминала. Ушла оттуда, а самой плохо, хоть волком вой. Пришла да сижу, реву. Федька мой в ласку сразу, что случилось, кто обидел. Я его успокоила, говорю коровок вспоминалось, и спать уложила его. А сама петуха хвать и сзади дома на перекрёстоу, бесушкам зарезала чёрненького, самого толстого, да первочка оставила, чтобы не гневались на меня, глупую за церковь и крест святой, ведь не во благо творила, а ради Агния смерти. С лошади упал, да зацепился видимо за неё, так и болтался пока лошадь та быком яростным скакала. Пока мужики дом его вскрывали, да икону с бесом страшным нашли, да свечи чёрные возле неё. Молился, после мой Федька сказал, Сотоне Агний тот и Божью кару за то принял. А поп после и опознал икону, отказался отпевать Агния того. Делать нечего – мужики вырыли ямку да туда его. Выпили, да помянули молча, ушли. Так и одолела Агния того его же силушкой, да хитростью своей. Да помер он как собака без роду племени, да в овраге нашёл пристанище своё последнее. Вот так и головушка помогает, да бесов напутствие, оно важнее силы самой лютой да чёрной. Для того и надо сперва голову думать научать научить,а опосля и примерять силу на себя.
- Благодарю за столь познавательный рассказ. Вы действительно правы, голова должна быть в первую очередь. А что вы скажите о веретниках? Знаете о них что нибудь?
- Да не за что, на здоровице. А о веретниках твоих знать не знаю, и слышать не слышала.
- Ну, говорят это колдуны, что с иконами намоленными, чёрными работают, да себя терзают, чтобы человека убить быстрее. Что они сильные, снять ни кто не может их проклятие. Правда ли это?
- От смешны вы, веретников надумали каких-то. Моя то бабка, да икону Николы брала, да с утра таким матом крыла, так его угодничка поливала, что было даже в неистовство впадала, чуть ли не в печь икону ту. Да с полгода прошло – у иконы той рожа почернела, взгляд хмурной стал, не ласковый. Да давай бабка развлекаться, людёв принимать каких на лечение, да икону ту целовать заставляла. А после смеялась, видя как прихожане по началу то исцелялись, а опосля хвори как блох на собаке цепляли. Да опять к ней все – спаси-помилуй.
А она лыбилась, довольная значит, напакостила. Ой и шальная бабка была. Так скажи мне мил человек, будет бабка моя веретница или нет?
- Ну нет наверное, всё же портить на смерть да иконы те рисовать будучи колдуном одно, а это гмм… развлечение какое-то.
- А что если скажу тебе, что после люди те помирали, али из роду-племени их гиб кто?
- Удивляюсь! Разве можно через икону то простую портить людей?
- Хааа! Не говори оп, пока не сиганёшь. Сотона как искусил людёв первых? Хитростью. Как он сейчас люд изводит? Хитростью. Вот икону то слать себе обычную, купи её не беря сдачи, да с утра поливай её матершинами, хуями её покрывай, в пизду шли, да нахуй, как врага своего, так и чтобы с утра встал со злостью страшной, да прежде чем папироску в зубы вставлять, её сволочную крыл бы и крыл. А после, как лик светлый чёрным станет, ты её себе на службу ставь. Не будет там святого – бесу хоромы сделаешь в иконе той. Да кликай беса того Талакаром. Помнишь, как проходил посвящение ты? Третий день?
Как говорил чудны имена? Так вот, имена те, бесов. Да не многие знают о них, разве колдуны некоторые. Моя то бабка сродней татарам была, а их колдуны наших бесин знать не знают, зато других воочию. Через колдунов татарских и переняла имена те.Так вот, Талакар сей не шибко старшой в Бесовом Семействе, да зато больно нужный. Ты иконку когда сладишь себе, накличешь её матюками, да лик когда её очернеет, зови Талакара и подноси ему конину и первача в чистом поле, после того, как через икону сурочишь кого. Да прежде чем делать это, взывай к нему и упраси связь с тобой через мкону твою иметь:
"Ходит чёрный бес Талакар по степям
Водит Талакар тридцать три беса по пятам
Да икону чёрну оборонил
Да стал крызть да драть бесей
Да икону велел сыскать скорей
Да как я колдун (имя) чёрный её нашёл
Как хранил да оборонял
Чёрной хулой святого покрывал
Так и ты чёрен бес Талакар
Службу мне служи
Бесей на помощь призови
Что бы грызли да драли на кого кажу
Днём и ночью не уставали
Мою волю исполняли
Аминь!"
После и требу вызывай ему, чего надобно. Да только помни накрепко – конину не ешь за день до призыва Талакара. Вот тебе и твоё веретничество – нравится?
- Я немного в шоке. Ведь не знал, что у татар тоже колдуны были. Там же шаманы одни! И мусульмане вроде же.
- Да ну брось ты, ненавистники наши, христовы захватчики весь мир захамутали, а до татар что, не добрались? Не смеши меня, старую. У татарчан тех и было раньше, что в бубен стукать да с домовыми речи вести, не более. Да лекари у них, говорила бабка, знатные были, умелые. Да только христиане всё там насадили, всех разорили. Колдуны татарские нашими тёзками выходят, да только мало их, да и не так обширно у них то колдовство то развито, зато что есть, умело используют. А бабка то не дурра, всё переняла да к нам уладила, теперь посильнее будешь колдуна простого. Он то, поди, не знает о покровителях наших, а мы вон как, сурочим и не поймём как.
- Благодарю вас, теперь уж тоже засомневался в веретниках, как сильнейших колдунах. А скжите, что за остальные бесы выходят, которых в посвящении упоминаем?
- Да те же, татарчонки. Они то, татары, Сотону одного и поди знают. Да пристроили к нему других бесов, через своих провидцев, а мы их к общему семейству – вроде и цельная картина выходит. Есть у нас ещё Сазамут – бес что ещё с мёртвыми якшается. У татарских колдунов поверье есть, что Сазамут перед входом на кладбище обитает, возле деревянных ворот. Он не выпускает никого, да сам не лезет на погост. Говорят, что он самой смерти племянник будет, но так, как молод ещё, не может за неё работу выполнять, потому и обитает возле ворот, да смотрит на работу смертушки. Увидать его можно в виде мальчика чёрненького после захода солнца, перед наступлением ночи. Он хоть и младой бес, но зато от смерти спасает, колдуны возле ворот ему оставляют сладости и пряности, да смерть ему младую дают вкусить – мыша полевого, лягушку какую, а то и цыплёнка. Он и помогнёт, да от смерти оберег сделает. Дальше Онестор идёт, бес ветров, что в народе татарском бабаем кличут. Очень напорист и горяч, не знает устали. Всегда делать всё старается быстрее всех.
Колдуны сказывают, что это был ангел, что Христу помог бурю усмирить, да в ретивости своей он забыл своё имя и забыл Бога, стал носиться в поисках себя и стал чёрным бесом. Его Огнестором назвали, да колдуны призывать его научились, на помощь делу какому чёрному, что бы быстрее всё шло. Ещё он ветер сильный может нагнать да суматоху на человека. Далее Талакар идёт – но ты его знаешь, говорила я тебе про икону ту. А последний самый Онияр – бес надсмотрщик.
Колдуны татарские, бабка говорила, ему всегда ставят, если дело творят доброе, дабы он не серчал, да не докладывал куда надобно. А доброе дело бывает и надо сотворить – люд то степной горячий, вмиг к лошади за хвост.
Ещё Огнияр отвечает за просьбы к самому Сотоне, передаёт всё. Раз в год надо его задабривать, что бы Сотоне не врал, да всё исправно о тебе докладывал. А задабривать его надо молоком от кобылицы, в котором разведён крепкий самогон. Да оставлять около старого сухого дерева на кладбище чашку, да самому пригубить – сдружиться с Онияром, милости попросить. Вот и пиши себе в тетрадочки свои, кто есть кто, что бы после знал к кому просить идти и как от колдунов тех уберечься. Не всяк поймёт, как ты укрываешься от него или как ты его калечишь. Ниши то все поди всесильные стали, да и на руку тебе то – пусть носы дерут, а ты поучай. Что бы знали силу колдовскую.
- Благодарю вас за содержательный расскази знания, буду теперь так сказать татаро-русский чернокнижник.
- Дурак ты будешь, а не чернокнижник. Вот когда через каждого беса научишься требовать и получать, тогда и скажу – истинно ты велик колдун чёрный! А пока – не мельтеши, да крылушки береги – враз лишить могут в тщеславии твоём.